Честность, любовь и свобода относятся к решающим человеческим ценностям.
Интервью с Михаэлой Глёклер
Интервьюер. Приветствую Вас от имени «Кампус А», а также от имени «Молодежного семинара». В свое время я учился на «Молодежном семинаре», а теперь работаю на «Кампус А Штутгарт». Мы очень рады периодическим встречам с Вами на «Молодежном семинаре» и у нас. Сейчас такое время, когда многое меняется, причем очень быстро. Поэтому нам показалось важным побеседовать с Вами еще раз. Три недели назад мы уже проводили интервью, но теперь ситуация вновь изменилась. И мы задумались над тем, что с нами сейчас происходит, почему этот вирус преподносит нам столько сюрпризов: человечеству в целом, отдельным людям, и почему порой мы наблюдаем беспримерную реакцию.
Михаэла Глёклер: Да. Этот вопрос мне хорошо понятен, потому что, с одной стороны, вирусы гриппа нам хорошо знакомы, они появляются каждый год, и сейчас всех занимает вопрос о том, что же такого особенного в пандемии коронавируса. Вирусы известны с 60-х годов прошлого века. Чтобы их распознать, необходимы электронные микроскопы с сильным увеличением. Но за это время наука очень сильно продвинулась вперед в изучении вирусов, и корона-вирусы – это целое семейство, целая группа вирусов. Самым «знаменитым» до сих пор был вирус SARS (ТОРС = тяжелый острый респираторный синдром). И опасения были уже тогда, потому что это была эпидемия тяжелого острого респираторного заболевания, по форме напоминающего то, которое мы наблюдаем сейчас в связи с коронавирусом. Возникновения такого состояния опасались тогда, во время эпидемии ТОРС, но тогда до этого не дошло, что тоже интересно. Как бы то ни было, особенность нынешней ситуации состоит в возникновении осложнения.
Михаэла Глёклер: Потому что в остальном происходит то же, что и всегда: большинство людей заражаются и даже не замечают этого, у других наблюдаются легкие симптомы простуды, а у некоторых – у группы риска и в других отдельных случаях – развивается очень опасное воспаление легких. Его опасность в том, что тонкая соединительная ткань между альвеолами словно бы набухает и воспаляется, и в итоге у человека возникает ощущение, что он задыхается, что ему нечем дышать. И это тоже вызывает панику. Многих пугает уже само представление, распространенное сейчас у людей – что они могут впасть в панику, если им станет нечем дышать, что они могут задохнуться. Поэтому мне очень понятна почти паническая реакция, проявляемая сейчас во всем мире и отмена всякой социальной жизни. С другой стороны, хорошо известно, что справиться с вирусом можно только в результате формирования так называемого стадного (социального) иммунитета (т.е. при наличии большого числа заразившихся, но не заболевших, и приобретших иммунитет – т.е., так сказать в масштабах людского «стада») и при наличии специфической вакцины – но ее у нас пока нет. И поэтому я надеюсь, что, как только распространение вируса замедлится, будет сделана ставка на социальный иммунитет, т.е. что социальная и экономическая жизнь возобновятся, и что, с другой стороны, будут предприняты попытки – что уже начало происходить в последние недели по всему миру – вкладывать средства в сферу неотложной медицинской помощи и все, что с этим связано, вместо того, чтобы дотировать промышленность.
Интервьюер: Понятно. Я считаю, это вопрос приоритетов. И еще такой момент: ясно, что нам страшно, что мы в панике, но, наверное, в первую очередь, мы должны помнить о солидарности, о своих ближних, относящихся к группе риска, потому что...
Михаэла Глёклер: Но ведь эту группу риска можно защищать целенаправленно. Для формирования социального иммунитета не нужно заражать группу риска – ей необходимо обеспечить максимальную защиту. Но, так называемые здоровые люди, не входящие в группу риска, – они должны ходить на работу, контактировать друг с другом и приобретать иммунитет к этому вирусу с минимумом симптомов или бессимптомно. И это обеспечит защиту: когда определенный процент – 70-80% - людей иммунизируется, то это защищает остальное население. Потому что когда с группой риска будут контактировать только те, у кого есть иммунитет, опасность минует. Это, так сказать, иной подход, иная стратегия. И, по-моему, это очень важно по причине того, что именно пожилые, одинокие люди или те, кто болен и находится в больнице, или в доме престарелых – если их перестают навещать, то они тоже умирают: им становится плохо, у них развивается депрессия. То есть необходимо очень тщательно взвесить: скольким людям – пожилым людям – наносится огромный вред из-за запрета посещений ради спасения нескольких остальных. Я считаю, тут возникают этические вопросы огромной важности, в частности, из-за запрета посещений. Поэтому я выступаю за защиту группы риска, за интенсивную поддержку медицинской помощи, чтобы на ней не экономили, и, кроме того, за возможность иммунизации молодых людей с крепкой иммунной системой.
Интервьюер: В процессе обычной социальной и экономической жизни? Михаэла Глёклер За счет взаимодействия: в процессе работы, участия в социальной жизни, в культурной жизни, в мероприятиях, танцах и т.д.
Именно так.
Интервьюер: Хорошо. Теперь у нас еще такой вопрос: что означает появление этой легочной болезни, пандемии, в настоящее время, с духовной точки зрения?
Михаэла Глёклер: Легкие – это ведь совершенно удивительный орган, связующий нас со всей воздушной оболочкой Земли. Это самый «социальный», самый «коммуникативный» из наших органов. То есть, находясь, например, в одном помещении, люди вдыхают воздух, только что выдохнутый другими. Мы не задумываемся над этим. Ведь это означает, что воздух связывает нас не только с другими людьми, со всем человечеством, но и со всеми нашими проступками в отношении окружающей среды. Нельзя забывать, что большинство тяжелых легочных осложнений наблюдаются не в сельской местности, а в наиболее загрязненных мегаполисах. Т.е. мы загрязняем воздух, которым дышим, и нет ничего удивительного в том, что нашим легким все труднее справляться с загрязняемым нами воздухом. Я хочу сказать, что если нагрузка на легкие из-за нашей индустриализованной жизни постоянно растет, то в какой-то момент легкие перестают с этим справляться, и тогда они становятся уязвимее. И я считаю, что связь здесь существует, потому что хотя за последние десятилетия нами и сделано кое-что для улучшения воздуха во всем мире, но этого отнюдь не достаточно. А поскольку у воздуха, которым мы дышим, есть не только физическая сторона – речь, музыка, свет показывают, что дает нам воздух: ведь солнечный свет мы видим только потому, что есть воздух, это воздух позволяет видеть свет. И воздух невероятно важен для жизни. По воздуху передается речь, музыка, все замечательное, но в то же время и звуки, издаваемые животными, которые подвергаются мучениям, звуки, связанные с массовым содержанием животных – все это тоже переносится по воздуху, и всем этим мы тоже дышим: страдания животных... И здесь я тоже усматриваю связь: вирусы присутствуют, главным образом, в животном царстве и, находясь в нем, учатся преодолевать видовые границы, и сейчас мы все больше сталкиваемся с тем, что вирусы преодолевают видовые границы, чтобы привлечь наше внимание к животному миру – иначе и не скажешь. – Мы дышим в одном и том же жизненном пространстве с животными и обращаемся с ними так недостойно, что хуже не придумаешь, – за немногими достойными исключениями.
Интервьюер: Да, мы, так сказать, находимся в одной экосистеме с ними. И теперь у меня новый вопрос: представьте себе, что я отношусь к группе риска. Что я могу сделать, чтобы укрепить свой иммунитет или подготовиться к встрече с этим новым вирусом, к чему, наверное, человечество пока не совсем готово?
Михаэла Глёклер: Если подходить с позиции интегративной медицины, то, конечно, существуют совершенно разные уровни. Во-первых, физический, реализуемый в настоящее время во всем мире, т.е. экспозиционная профилактика. Она заключается в том, чтобы не подвергать себя воздействию вируса, чтобы надевать маску при контакте с людьми из группы риска, например, в больницах и т.д. Т.е. можно сделать что-то на физическом уровне за счет избегания. Но я считаю, очень важно иметь в виду те факторы, которые способствуют общему укреплению иммунной системы. Здесь можно назвать, прежде всего – и это очень и очень важно, – достаточное количество сна. Затем здоровое питание. Хороший двигательный баланс, т.е. отсутствие дефицита движения. Как показывают исследования, уже получасовая мотивированная прогулка в хорошем темпе на свежем воздухе оказывают непосредственное иммуностимулирующее действие. – Разумеется, нужно двигаться с радостью, а не уныло плестись. Эти совершенно обычные вещи: сон, питание, движение нельзя недооценивать. Затем существуют очень хорошие эвритмические упражнения, т.е. эвритмия – это очень полезно, для тех, кто с этим знаком. Существуют обучающие видеоклипы по эффективным эвритмическим упражнениям. Ну, и конечно, решающая роль принадлежит душевной сфере.
Интервьюер: Психосоматика, да…
Михаэла Глёклер: Психонейроиммунология. Что это значит? – С 70-х годов известно, что иммунная система положительно откликается на позитивные чувства, эмоции, такие, как радость, благоговение, юмор, благодарность, уважение, т.е. любые возникающие между людьми позитивные чувства и эмоции оказывают иммунностимулирующее действие. А вот страх, депрессия вредны для иммунитета, равно как и ненависть, и прочие негативные эмоции. Кстати, добавлю еще кое-что очень важное, что относится к физическому уровню: правильное поведение при подъеме температуры. Этим очень часто пренебрегают. Когда человек заболевает гриппом, т.е. когда появляются симптомы – это касается уже не профилактики, про которую Вы спрашивали, а лечения – самое важное в лечении вирусных заболеваний – это правильное поведение при повышении температуры, потому что повышенная температура – это единственное оружие, при помощи которого тело способно умерщвлять вирусы. А многие не знают об этом. Как и о том, что жаропонижающие средства и антибиотики подавляют эту иммунологическую реакцию тела, тем самым нанося вред иммунной системе.
Интервьюер: Например, ибупрофен и прочие, да?
Михаэла Глёклер: Да. Уже даже доказано, что в этом случае следует применять другие препараты, поскольку его вредоносное действие подтвердилось, но на самом деле ни один из жаропонижающих препаратов полезным не назовешь. Я сама врач, и лично я использовала бы жаропонижающие только в том случае, если тело не в состоянии справиться с температурой самостоятельно. Во всех остальных случаях здоровое протекание лихорадочного состояния обеспечивается физическими методами.
Интервьюер Вот как?
Михаэла Глёклер Да. Есть еще один важный момент с точки зрения профилактики, связанный с душевным состоянием. Многие говорят: «Как я могу испытывать позитивные эмоции? Я нахожусь дома, в одиночестве». – Можно молиться и медитировать. Это создаст благоговейный настрой, поднимет настроение – можно зажечь свечу, прочитать какой-нибудь текст, который настроит на духовный лад, свяжет человека с его представлением о Боге, с ангелами, с духовным миром или с дорогими его сердцу умершими. Потому что мысли невидимы глазу, но именно они и есть невидимые мосты в духовный мир. И я считаю, что нам очень и очень важно вспомнить о них.
Интервьюер: И защитить. Возможно, благодаря медитации из духовного мира удастся что-то почерпнуть и даже найти какие-то новые шансы для мира. И здесь я подхожу к еще одному вопросу: Как этот кризис повлияет на нас? Не только с точки зрения последствий, хотелось бы услышать, прежде всего, о новых шансах, которые могут возникнуть.
Михаэла Глёклер: Я, как и многие другие, очень надеюсь, что когда все это закончится, мы не станем считать, что жизнь, которой мы жили до сих пор, была замечательной, и что нужно просто продолжать в том же духе. Я и в самом деле надеюсь, что что-то изменится в экономике – в плане того, как мы организуем экономическую жизнь, – в экологии – в плане того, как мы относимся к природе, что мы не вернемся к тому, что было – это самое большое мое желание. И что мы поймем, что хотя дистанционное обучение, мощным толчком к реализации которого послужила изоляция, и работает, но это вредно для здоровья детей и подростков, для развития их мозга. Им нужно много лет развиваться в реальном мире до того, как привыкать к виртуальному. Я очень активно занимаюсь этой темой, потому что способность мыслить самостоятельно вырабатывается на протяжении 16 лет; для развития лобных долей головного мозга, позволяющих осуществлять самоконтроль и самостоятельно мыслить, действительно требуется 15 – 16 лет. И я считаю, что чтобы это не забыть, нужно будет тоже хорошенько все осмыслить по прошествии этого времени; чтобы мы не считали, что многое из того, что есть в реальном мире, не нужно, что детей и подростков можно допускать в мир онлайн наравне с нами. Это очень вредно. И еще один немаловажный момент: в последнее время в рамках борьбы с пандемией предпринимаются попытки осуществления тотального контроля. Я считаю, что это тоже факт: дело доходит до запрета на выход на улицу, до слежки через мобильные телефоны, будь то анонимно или нет – каждому понятно, что стоит за этими словами. Мы должны внимательно следить за тем, чтобы эта пандемия не опрокинула все наши ценности свободной демократии. И поэтому, ни в коем случае не желая нагнетать страх, мне хочется подчеркнуть один момент, о котором в 1984 году, описанном Оруэллом, упоминает в своем интервью в Германии Йозеф Вайценбаум, активный участник создания всей компьютерной индустрии Америки, разработок в области компьютерной техники. Оно опубликовано в небольшой брошюре, озаглавленной «Курс на айсберг», которая актуальна по сей день. Интервьюер уже в 1984 году – спрашивает его, не способствует ли компьютеризация и цифрофизация возникновению государства тотального контроля, т.е. того самого государства, которое описано в книге Оруэлла, на что Вайценбаум отвечает: «Разумеется, способствует. В этом направлении ведется системная работа. Для осуществления тотального контроля достаточно компьютера». Однако затем идет большое «но», затем он говорит: «Но мы должны уяснить, что государства ужаснейшего тотального контроля создавались и без всяких компьютеров». И далее: что его не беспокоит проблема компьютера в будущем и возникновения государства тотального контроля, если людям достанет нравственной силы для того, чтобы адекватным образом обращаться с техникой и отстаивать ценности демократии. И он очень четко говорит: «Государство тотального контроля посредством компьютера в негативной форме может возникнуть только в том случае, если люди перестанут защищать свое право на свободу и потеряют заинтересованность в нем». И это, как мне кажется, будет самым важным по окончании эпидемии коронавируса: вспомнить о таких центральных ценностях, как свобода и достоинство, регламентировать механизмы контроля со стороны государства, чтобы он применялся только там, где это необходимо в целях безопасности и защиты населения, а не для того, чтобы обеспечить правительству абсолютную власть.
Интервьюер: Да-да, люди должны сознавать свою ответственность, я тоже считаю, что это важно. Вся эта техника и цифрофизация могут привести к утрате чувства ответственности и к изоляции человека. Государства это тоже касается: оно может перестать ощущать ответственность за людей, за своих граждан, и сосредоточиться только на власти. Тут я с Вами полностью согласен. Ну что ж, уважаемая Михаэла Глёклер, благодарим Вас. Может быть, Вам хотелось бы сказать нам или нашим слушателям что-то еще?
Михаэла Глёклер: Мне, конечно же, хочется пожелать вам всего доброго на будущее. По возрасту я уже вхожу в группу риска, время моей жизни ограничено. Я думаю, в первую очередь, о молодых, и всегда рада сделать все, что в моих силах, чтобы ободрить их перед лицом того особенного будущего, которое им предстоит. Нет никаких сомнений в том, что на счету будет каждый, чей позвоночник прям и для кого честность, любовь и свобода относятся к решающим человеческим ценностям.
Интервьюер: Прекрасно! Сердечное Вам спасибо, Михаэла!
Михаэла Глёклер: Пожалуйста! До свидания.